Друзья степей в югорских краях

Друзья степей в югорских болотах

Вслед за высылкой немцев в годы Великой Отечественной войны началась вторая волна депортаций, проходившая с ноября 1943 по июнь 1944 года. Несколько народов – чеченцы, ингуши, крымские татары, карачаевцы, балкары, калмыки – были высланы в Сибирь, Казахстан, Узбекистан, Киргизию под предлогом их «коллективного сотрудничества с немецкими оккупантами». В числе упраздненных в 1943–1944 годах республик оказалась и Калмыцкая АССР.

В результате этой акции к середине 1944 года были репрессированы 99,2 тысячи калмыков – в основном дети, женщины, старики. С конца декабря 1943 к началу 1950-х годов (с учетом родившихся, прибывших с фронта, вернувшихся из лагерей НКВД СССР) их численность уменьшилась почти на 30 тысяч, то есть до 81 475 человек. В связи с этим оказался подорванным генофонд калмыцкого народа, деформирована структура калмыцкого населения.

Несмотря на и без того катастрофическое положение калмыков – отсутствие жилья, нетрудоустроенность, высокую смертность, – в зимние месяцы 1944 года НКВД стал еще более ужесточать их пребывание в местах спецпоселений. Наряду с гласным надзором внедрялся негласный, с помощью агентурной сети.

Практически спецпереселенцы-калмыки были превращены в изгоев, неполноценных людей советского общества, лишенных всех гражданских прав и свобод, за исключением обязанности трудиться на тяжелых работах.

Путь большинства из них лежал в Сибирь, в том числе и в Кондинский район. Наша земля, народ приняли ссыльных переселенцев, обогрели и накормили их, спасли от верной гибели. Тяжелой была жизнь калмыков в Сибири, оторванных от своей Родины, привычного образа жизни. 28 декабря народ Калмыкии отмечает до сих пор как одну из самых печальных дат своей истории. И в этот день в далекой Калмыкии ставят свечи со словами благодарности кондинцам – тем, кто помогал им выжить в тяжелое время.

Помню, люблю вас «Здравствуйте, здравствуйте, все, кто живет в Кондинском районе. Пишет вам калмык, который прожил в этом районе в ссылке 15 лет. Зовут меня Сергей Гучинович Мучиряев. Учиться начинал в селе Алтай. Зимой мою мать отправили в деревню Нюркой. Первый класс окончил уже там… четыре класса закончил в поселке Дальний, а семь – уже в Ягодном. В восьмой класс пошел в 1952 году в Нахрачи (ныне село Кондинское. – Ред.) Тогда директором был Товмосян Вардикс Ефремович. Столько лет прошло, а я его помню. Худощавый, немного грустный, спокойный… Я помню все до мелочей. Я полюбил Конду, Сибирь, людей…» Это письмо было напечатано в районной газете в 1994 году.

Спустя 10 лет после этой публикации я решила написать письмо Сергею Гучиновичу, уже в Калмыкию, почти не надеясь на ответ, но он пришел.

В своих письмах, а мы переписываемся с ним уже 7 лет, он рассказывал о своей трудной доле, об унижениях своего народа. «Послал калмыкам «мудрый» Сталин «подарок» свой под Новый год. И скот ревел, и вдовы выли, над Волгой мчались поезда…» Без слез его письма читать было невозможно. В каждом письме я узнавала много подробностей, фактов из судеб калмыков. Тема не давала мне покоя еще и потому, что в 50-х годах, когда мы еще жили в Совлинском, поселке репрессированных, у нас была няня Нюра Оваева – калмычка. И у старшей моей сестры была подруга-калмычка.

И вот судьба преподнесла мне и всем жителям Дальнего и Ягодного бесценный подарок – встречу с этим интересным человеком. Сергей Мучиряев 4 июля ступил на землю, которая помогла выжить ему, его маме и всем оставшимся в живых калмыкам.

Многие уехали обратно, когда республика образовалась вновь. А некоторые, пустив крепкие корни, проживают в Ханты-Мансийском округе до сих пор.

…Он упал на землю и плакал навзрыд, целуя ее и обнимая уже сухонькими руками. Крепко обнимал своего друга, немца Герберта Штробеля, с которым жил в Дальнем. Рыдал при встрече с русским другом Владимиром Тишковым, одноклассником по нахрачинской школе.

И вот – встреча в Доме культуры Ягодного. Пришли те, кто помнит югорских калмыков, способных и трудолюбивых. Пришли и дети, и внуки тех, кто жил рядом, бок о бок с калмыцким народом. На сцене – сухощавый человек с добрым, но грустным лицом. Поздоровался на русском и на калмыцком языке. Зал притих. Звучала калмыцкая музыка, и шли на экране цветные кадры о жизни теперешней Калмыкии.

А затем начался тяжёлый разговор на откровенную тему «В 1943 году нас сослали, в 1944 году попали в село Алтай, потом – в деревню Нюркой, а в 1947 году нас привезли в Дальний, – начал гость. – Наша семья – это я и мама. Сестру мою похоронили в Алтае. Дедушку и бабушку, две тети потеряли дорогой в Сибирь – где? Кто его знает. Люди умирали каждый день, и утром сопровождавшие нас собирали трупы на какой-нибудь станции. Мы не знали русского языка. Первые два года нас и в школу не брали из-за этого.

В Дальнем я пошел в третий класс. Жили мы очень трудно. Осенью, когда картошка уже была выкопана, а у нас ничего не было своего, я постоянно ходил к дедушке Дмитрию Дмитриевичу Мельникову, что жил с дочерью Анной. Каждый день после школы я забегал к нему, и он каждый раз давал мне две картофелины. Одну я съедал, а другую нес маме.

Кроме нас здесь жили семья Давиновых из четырех человек. Сейчас Шура и Надя живут в Элисте. Калмык Вася Убушаев женился на русской спецпереселенке Анне из поселка Ягодного – сейчас в Югре проживают его дети и внуки. Гогоновы, Хошаевы, Харманжеевы, Хурюмовы остались жить в Сибири. С другом Володей Тишковым я учился с третьего по десятый класс. Ходили пешком из Дальнего до Нахрачи, иногда на лыжах. Тяга к знаниям у нас была велика, я был всегда хорошистом, и версты не были помехой для учебы.

В 1958 году, после приезда на родину, мне посчастливилось учиться в Ленинградском театральном институте. 30 лет я проработал в Калмыцком национальном театре. Стал заслуженным артистом Калмыкии, отличником народного образования РФ. Сейчас продолжаю работать, несмотря на возраст – мне уже 75 лет. Я считаю, всеми своими достижениями я обязан русским людям, которые живут в югорском крае.

Я никогда не забуду семьи Тишковых, Мельниковых, Булыгиных, Кучиных, Плесовских. Старого бригадира Михеева, который не давал мне спать, – 30 мая мы заканчивали учебный год, а наутро уже работали в колхозе: пасли телят, свиней, коров и т. д. Помню Холодовых, Полукеевых, Храмцовых. И совлинских жителей вспоминаю, и ягодинских. Правда, время стирает память. Но те тропинки и дороги, по которым мы ходили в школу в Ягодном, как сейчас перед глазами. Хочется, как тогда, «босиком пробежаться по росе». С тех пор много воды утекло, но я с любовью и уважением вспоминаю всех, кого знаю. Хочу выразить всем свою благодарность за то, что помогли нам выжить в эти трудные годы. Спасибо им всем. Я знаю, что многих уже нет на свете, но все равно спасибо им.

Я буду всегда помнить и любить кондинцев из спецпоселений. Это край, который не дал мне умереть от холода и голода. И 28 декабря, в день своей печальной даты, вся Калмыкия ставит вам, в вашу честь, свечи благодарности. Да, много трудностей пережил мой народ, но остался верным старым традициям гостеприимства и добра. Приезжайте в гости. Для любого человека найдется пиала с горячим калмыцким чаем».

Слушать этот рассказ без слез было невозможно. Я удивлялась тому, что, пройдя через столько горестей и страданий, калмыцкое сердце не наполнилось злобой и ненавистью, жаждой мщения за унижения и потери. Я часто задумываюсь о судьбе этого народа. И тогда встает немой вопрос: «За что?» За что выслали, за что растоптали золотой родник калмыцкой культуры, который долгие времена питался от родной земли, от родной калмыцкой степи? Размышляю, но не нахожу ответа.

Мы не должны забывать об этих ошибках, чтобы никогда их не допустить. Вот поэтому я провожу в ягодинской школе классные часы и рассказываю ребятам, что произошло с калмыцким народом. Доказываю им, что не мог целый народ быть предателем. За несчастную горстку предателей – а они были и есть в любой расе – отвечают дети, женщины и старики. В чем виноваты они – старые и больные или юные и чистые?

«Да это ужасно, – соглашается Мучиряев. – Но это было, и от этого никуда не уйти. Это наша история, наше прошлое. Мы ничего не можем изменить, а можем лишь помочь тем, кто выжил. Как? Не забывать о них. Об их мужестве, об их стойкости и силе».

Русский народ, считает калмыцкий гость, не дал себя оболванить, не поверил в страшные сказки о калмыках-людоедах, а просто пригрел, делился чем мог, подчас рискуя жизнью, и спас, уберег малочисленный народ от тотального уничтожения. Без помощи сибиряков ни один сосланный народ не выжил бы.

«Низкий вам поклон. Спасибо вам, поколение живших в сороковые и пятидесятые. Вы – символ дружбы и взаимопомощи. Конда в моей душе – особая струна, которая звучит во мне до сих пор. Спасибо! Спасибо! Спасибо!» – так закончил свое выступление наш дорогой гость из Калмыкии.

А мы вручили Сергею Гучиновичу Мучиряеву самодельный маленький берестяной кузовочек с горсткой нашей кондинской земли и заверили, что в печальную дату 28 декабря в наших окнах тоже зажгутся свечи, мы вспомним о неслыханной трагедии. А в школьном музее появится еще одна экспозиция: «Память в наследство» – о депортации калмыков и последующем их возрождении.

 25.08.2011 -http://ugra-news.ru/node/7250